Светлана, 38 - 19 декабря 2007 16:32

[COLOR=brown][SIZE=+1]О глобальном


***
- Ты необычайно аху*тельна в этих дедовских кальсонах! - ржала Маринка, тыкая в меня пальцем, - ну-ка, повернись+ О, да мой дед, по ходу, ещё тот бздила
был! Сзади говно какое-то!
- А ты, бля, конечно, лучше! - я подтянула сползающие кальсоны Маринкиного деда, и оттянула резинку Маринкиной юбки фасона "Моя первая учительница
Матильда Вячеславовна, 1924 год"
- Зато без говна. - Отрезала Маринка.
- Говно не моё. - Я быстро внесла ясность.

- Один хуй - мы уродины+
Маринка подвела верный итог, и мы с ней ненадолго опечалились.

Было нам с ней тем летом по 20 годов. Маринка была всё ещё замужем, а я уже оттуда год как вылетела. И мы с ней горевали. Каждая о своём. Настроение
требовало немедленно его улучшить, а жопы просили приключений+ Не помню, кому из нас пришла тогда в голову беспесды светлая мысль поехать вдвоём к Маринке
на дачу, но факт остаётся фактом. Мы с ней сели в пригородную электричку "Масква-Шатура", и, проезжая славный город Гжель, внезапно обнаружили, что изрядно
нажрали рыла. Ехать до Маринкиной дачи нужно было два часа, жара на улице стояла под 40 градусов на солнце, а пива мы с ней в дорогу взяли по-босяцки дохуя.
На своей станции мы выпали из вагона на перрон, уронили сумку, в которой лежали наши с Маринкой шмотки, и ещё пять бутылок "Золотой Бочки", и только на
даче сообразили, что переодеться нам не во что. Всё барахло наше было мокрым от пива, и воняло дрожжами.
Шляцца по старой даче на десятисантиметровых шпильках и в коротких йубках - это нихуя ниразу не комильфо. Поэтому мы стали рыться в бабушкином шкафу в
поисках какой-нить ветоши, в которой можно лазить по кустам крыжовника, и валяцца на грядках с редиской.
Мне достались какие-то кальсоны с дырищей на песде, и майка с оттянутыми сиськами, с надписью "Олимпиада - 80", а Маринке - коричневая юбка в складку,
длиной до икр, и безрукавка из крысиных писек. Один хуй, кроме нас на этой даче никого нет, и забор был высокий и крепкий. Единственное, что осталось
крепкого на этой, бля, фазенде.
Мы ржали друг над другом минут десять, а потом привыкли, и тупо жрали немытую редиску, сливаясь с природой, и запивая её купленным на станции
"Арсенальным".
В тот момент, когда я , поскользнувшись на семействе слизняков, упала ебальником в яму для помоев, а Маринка села ссать под старую засохшую вишню, в
калитку кто-то постучал.
- Входите, не заперто! - на автомате крикнула вездессущая подруга, и через секунду заорала: - Нахуй!!! Не входить!!!!!
Но было поздно.
Дверь калитки распахнулась, и в неё вошли два джентльмена. В костюмах и при галстуках.
Я извлекла своё ебло из помойной ямы, и вежливо поздоровалась. По-немецки.
- Гутен таг!
Джентльмены с улыбкой повернулись на голос, и по-моему, обосрались.
Я тоже выдавила с ложечку. Ибо узнала в джентльменах братьев Лавровых - Сергея и Мишу. В последний раз мы с ними виделись года 4 назад, нам с Маринкой
тогда было шестнадцать, а Лавровым - двадцать два и двадцать, соответственно. Мы с братьями лихо пили самогон под той самой засохшей вишней, которая тогда
ещё была свежа и плодородна, а потом страстно целовались. Я с Мишей, Маринка с Серёжей. После чего мы ещё пару месяцев ходили за ручку, на брудершафт
смущённо поносили, обожравшись ворованных яблок, которые пидор-хозяин обрызгал купоросом, чтоб их не жрал какой-то долгоносик и такие мудвины как мы, и
признавались друг другу в любви. Я, правда, не признавалась. Младший Лавров был редкостно гуняв. Унылый, ушастый, долговязый и с козлиной бородулькой. А
Маринка влюбилась в старшего Лаврова на всю катушку. Даже сына своего потом назвала в честь него - Сергеем.
Но от тех гопников в кэпках не осталось и следа. Братья возмужали, сверкали ботинками, благоухали "Армани" и я, скосив глаза, приметила на дороге у
Маринкиного дома припаркованную иномарку. (В машинах не разбираюсь, не ебите мне моск).
Маринка сидела под вишней, и было непонятно: то ли она всё ещё ссыт, то ли делает вид, что просто сидит на корточках, и любуецца раздавленными мною
слизняками, то ли она уже срать начала.
Непонятно+
Повисла благостная пауза.
- Привет, девчонки! - прокаркал старший Лавров.
- Приве-е-е-ет.. - проблеяли мы. А я быстро вытерла еблет олимпийской майкой.
- А нам, вот, сказали, вас в городе видели+ - извиняющимся тоном тихо молвил младший, и посмотрел на меня.
- Что? Никогда не видел, как бабы маски из клубники делают? - рявкнула я.
- А это клубника? - засомневался Михаил
- А что, по-твоему? - я шла в атаку, вытирая майкой с рожи луковую шелуху, и какие-то сопли.
- Мы очень рады вас видеть! - крикнула из-под вишни Марина, и встала в полный рост, явив миру свою чудо-йубку и бабушкины галоши.
На братьев было страшно смотреть. Мне лично стало их жалко. И я крикнула, не рискуя к ним приближацца:
- Не ссыте, мужики. Это мы по-дачному просто вырядились+ Чтоб, типа, не пачкацца+ Мы это+ Картошку сажаем.
Ога. В августе-то. Самое оно - картошку сажать+ Но Маринка меня поддержала:
- Ща, подождите, мы переоденемся!
Мы метнулись в дом. По дороге я ещё наступила в какое-то говно типа кильки в томате, но это уже роли не играло.
За десять минут мы с Маринкой оделись, причесались, и даже худо-бедно накрасились. На нимф мы всё равно не смахивали, но по сравнению с тем что было+.
В общем, хули тут сиськи мять - поехали мы с братьями к ним на дачу. Под благовидным предлогом "выпить за встречу".
Сижу. С младшим Лавровым. Пью винище. Которое мягко ложицца на пиво, и потихоньку лишает меня способности двигацца и говорить.( Не зря говорят: вино на
пиво - диво, а пиво на вино - говно). Но, что характерно, вижу-слышу-соображаю хорошо.
Со второго этажа доносились "немецкие аплодисменты" (для лузеров - это когда животом по жопе шлёпают), Ми�

• 
• 
•