ХВБ+ПВ, 57 - 27 июля 2010 16:44

[I]Зима 1982 года[/I]

"В-з-з-з," - поет веретено, "В-з-з-з", - сухие пальцы сучат нитку, привычно отделяя катышки непрочесанной шерсти, сухие пальцы управляют веретеном, то заставляя его взлететь вверх по нитке, то спуская до самого пола. Круглые бока толстеют на глазах, серая пестрая нитка наматывается по диагонали, потом крест-накрест, потом опять по диагонали, но уже слева направо...

Домовушка сидит за устьем и сонно следит, как Анфимовна прядет. Анфимовна уже стара, но Домовушка много старше. Она помнит Анфимовнину мать, и ее мать, и мать той, и другие избы помнит Домовушка, другие земли, откуда ее привезли много поколений назад. Много веков шмыгает она среди пыли и паутины, суетливая маленькая вроде-как-старушка, серая, неприметная, а дом без неё – не дом. Так - изба, набитая кучей непонятных бездельных предметов.

- Конь боевой в походной амуниции-и-и-и-и
Стоит и ржет, когой-то ждет.
- поет Анфимовна. Это песня Петруши, он завез ее на село с какого-то слета комсомольских активистов, но Домовушка слышала эту песню много раньше, далеко, на юге, где почти все время тепло и еды вдосталь.

Когда Петруша взял Анфимовну из дома, той не было восемнадцати. И звали ее тогда Катерина, а чаще Катька. Четвертая девка в семье, где родилось семнадцать детей, а выросло одиннадцать. Домовушка любила Катерину за сноровку, за умелые руки, за добрый ровный нрав, за крепкую струну в характере. Но никак не думала Домовушка, что жить ей придется с ней: надеялась на Сашу, старшего сына. А тот взял и женился на учителке. Что они, городские, в хозяйстве смыслят! Печь вечно неверно топлена, еды в доме недостаток, грязь и разорение везде, а она сидит, керосин жжет - тетрадки проверяет или книжку читает. А потом и вовсе подхватили они болезнь откуда-то, прокашляли года два, да и сошли в могилу один за другой.

Александра, первая дочь, уехала в Каргополь. За злой капризной Сашкой Домовушка не потянулась, стала ждать, высматривать. Лидка в девках засиделась, Анну выдали за пьяницу негодящего, Павел с Федором жениться не торопились, Катерину Петруша увез в соседнее торговое село. Думала Домовушка уже, кого из младших выбирать придется, но пришла беда. Большая беда, на всю деревню, на всю округу, со странным диковинным именем. Столько раз слышала это имя Домовушка, что и теперь помнит: раскулачивание, коллективизация.

Анфим Алексеевич, крепкий, любой хозяин Домовушкин, и детей работящих вырастил, а как пришла новая власть, дала землицы, так и совсем расцвело хозяйство. Купил он у местного купца дом. Хороший дом, новый, на кирпичном фундаменте о двух этажах: нижний, теплый, был зимним, верхний - летним. Анфим Ляксеич не боялся советской власти, хотя честный северный купец и предупредил его, что сам продает дом с целью уехать от греха подальше куда-нибудь на сибирские или среднеазиатские стройки. От большевиков он видел, не считая негодящей затеи с коммуной, только добро: земли дали вдоволь, налогами не глушили, коровы завелись в хозяйстве, кони, единственная любовь Анфима Алексеевича, ходили гладкие и блестящие. Когда случилась Гражданская война, сам лично наладил он двоих сыновей с конями в Красную Армию и не прогадал - все вернулись живыми и здоровыми, и пользуются в сельсовете большим уважением. А и что его семью не уважать? Одиннадцать детей - и все работящие, ладные, семь из них ещё с отцом живут. На то и нужен большой дом, чтоб большая семья жила в нём.

Все забрали. Дом под сельсовет отдали, хозяина увезли чужие люди, они же скотину увели, сундуки, лавки, кровати со столами повытаскали. А уж соседи все остальное унесли по домам. Бочка без днища стояла во дворе - дождевую воду для хозяйства собирать, и ту выкопали и укатили куда-то. Домовушка от напасти такой и не знала куда деваться. Потом приехала Катерина, забирать отца, поклонилась в баньке, достала старый валенок и сказала слова старые, правильные: "Домовушечка-душечка! Милости прошу: поезжай со мной в мою избу, за мою печку", и глаза отвела в сторону. Шмыгнула носом Домовушка, метнулась серой тенью в валенок и свилась клубочком.

Новый дом, новые люди, скупые да неласковые... Но Катерина рядом, детишки снова бегают, да и Петр Михайлович мужик хоть куда, тоже годящий хозяин. Обжилась у них Домовушка, три дома с ними сменила. Теперь вот Анфимовна в квартире живет, ну да с печкой, с полатями, с погребом да с чердаком... К тому же Домовушка одна на весь дом, на все четыре квартиры, все равно как своя изба. Тридцать лет уж вдовеет Анфимовна, а все помнит старые песни. Это нравится Домовушке. А еще ей нравится, что Анфимовна помнит старую прялку и веретенца, и станок ткацкий помнит, и крючки с коклюшками. Что руки у нее все время в работе, ноги праздно не сидят, голова лениво не мечтает. Даже и с очками смирилась Домовушка, хотя не понимает она, зачем окна на глаза надевать. Зачем это кривое окно в углу, которое телавизор зовется - люди там неправильные, часто одни головы да плечи, и голоса у них не изо рта идут, а откуда-то со стороны совсем? Раньше вот тоже радиво было. Заорет с шести утра песню бойкую и до девяти вечера говорит, поет и музыку играет. Зачем? Гармошку Домовушка понимает вечером на завалинке, тихую беседу за чаем, пляски на свадьбе и поминках, хотя половиков, конечно, жалко... Радиву не понимает.

Летом в квартире шумно: наезжают Анфимовнины дети - бездельники, которым в городУ нечего делать, внуков привозят, Домовушке морока одна: то кружево на покрывале изжуют, то ножиком на столе слово выковыряют, то за печкой спрячутся и известку поотколупывают, да еще и съесть ее норовят.

[I]Продлолжение в комментариях.[/I]

• 
• 
•