ХВБ+ПВ, 57 - 6 августа 2010 13:46

[I][B]Январь 2005г.[/B][/I]

Год у Домовушки был печальный. Суровый был у Домовушки год. Началось все с того, что она сама сплоховала: уже четвертый год Анфимовна уезжала на зиму к младшей - Гальке, которая теперь райцентре живет. И каждый раз Домовушка залезала в тряпье и тихо перебиралась на другое место. Изба там, конечно, отдельная, половина для скота есть (а из скота - две кошки и пес), сараюг всяких полно и чердак просторный, да еще и банька своя. Благодать, казалось бы... Но у вдовой Гальки два сына-оболтуса, шумные и ленивые балбесы. Потом еще этот телавизор неправильный, из-за которого они вечно дерутся между собой, и который вечно стреляет, кричит и щелкает. И старший опять же учится играть на такой гармони большой - баян называется. Каждый вечер часа по три изводится. В общем, не мирное там жилье. Но в этот раз еще хуже вышло - задремала Домовушка, очнулась, а квартера уж пуста.

Пришлось куковать одной, по соседям шариться. А соседи-то все втроем не могут Домовушке ладное житье обеспечить. Слева по заду - горькие пьяницы; справа на улице - старуха Настасья, слепая, по ниточкам по квартере шаркает, только на помощи внуков все держится, те молодые, забегут на полчасика, воды натаскают, продукты оставят, приберутся чуток и уносятся; слева по улице - инвалид Ленин и его жена, хозяева справные, но скупые - страсть, все у них по счету.. Промыкалась так Домовушка три недели, а потом пришло настоящее горе. Умер непутевый Вовка - в городу, от язвы какой-то. А через три дня привезли Анфимовну, холодную, маленькую и остроносую, положили на стол в передней комнате.

Выла Домовушка, плакала. Почти век ведь вместе жили. Видела, конечно, что уже плоха старушка, отходит потихоньку, да как-то все надеялась, как-то думала, не сегодня, да не завтра... А вот уже и вчера. Какая она теперь хозяйка в дому, если Анфимовны нету! И так растосковалась, так задумалась, что опять прозевала - с Галькой не уехала. Осени остаток прошел в слезах, зима наступила бесснежная и лютая, Домовушка притихла в неуютном дому, задумалась. Решила: наступит весна, перебраться за реку, в лес и вернуться к старому занятию, древнему, коренному - обернуться шишигой или кикиморой и почать вольной жизнью жить. Не хочет больше она хозяйкой ни в каком дому быть, тошно.

Вот и Рождество подошло и на каникулы приехали из райцентра Галька, сыновья ее и Лидка, любимица Домовушкина. Натопили печку, проветрили и вычистили квартеру, напекли блинов поминальных, сели сундуки разбирать. Рассиропилась Домовушка. Вспомнила, как также на каникулы приезжала Лидка, как спала по утрам крепко-крепко, уткнувшись носом в подушку, как навивала ей Домовушка золотистые кудри, как она кричала спросонья: "Мам! Гляди, как завились, прям чистая негра, ну как их теперь уложишь!", как отвечала Анфимовна с кухни: "А то Домовушка, она, проказница, тебя любит. Ну иди, картовь готова". И позабыла все свои решения, и когда Лидка достала старый тапок да поклонилась печке, не стала даже слов ждать заветных, правильных, подхватила пожитки и шасть в носочек.

Вот теперь живет у Гальки. Вечер. Оболтусы поделились после очередной драки: младший играет с неправильным телевизором, старший мучает баян. Домовушка наелась сметаны пополам с кошками (кошки гулящие, но добрые, полатями поделились, где кошачья трава для чаю летом высажена у соседки показали), глаза слипаются, приятные мурашки бегут по телу и толи чудится ей, толи нет...

"В-з-з-з, в-з-з-з" поет веретено, "В-з-з-з, в-з-з-з" гудит прялка, "Конь боевой в походной амуниции стоит и ржет, когой-то ждет..."

• 
• 
•